Френсису несколько лет за двадцать, 
он симпатичен и вечно пьян. 
Любит с иголочки одеваться, 
жаждет уехать за океан. 
Френсис не знает ни в чем границы: 
девочки, покер и алкоголь…

Френсис оказывается в больнице: 
недомоганье, одышка, боль.
Доктор оценивает цвет кожи, 
меряет пульс на запястье руки, 
слушает легкие, сердце тоже, 
смотрит на ногти и на белки. 
Доктор вздыхает: «Какая жалость!». 
Френсису ясно, он не дурак, 
в общем, недолго ему осталось – 
там то ли сифилис, то ли рак.
Месяца три, может, пять – не боле. 
Если на море – возможно, шесть. 
Скоро придется ему от боли 
что-нибудь вкалывать или есть. 
Френсис кивает, берет бумажку 
с мелко расписанною бедой. 
Доктор за дверью вздыхает тяжко – 
жаль пациента, такой молодой!

Вот и начало житейской драме. 
Лишь заплатив за визит врачу, 
Френсис с улыбкой приходит к маме: 
«Мама, я мир увидать хочу. 
Лоск городской надоел мне слишком, 
мне бы в Камбоджу, Вьетнам, Непал… 
Мам, ты же помнишь, еще мальчишкой 
о путешествиях я мечтал».

Мама седая, вздохнув украдкой, 
смотрит на Френсиса сквозь лорнет: 
«Милый, конечно же, все в порядке, 
ну, поезжай, почему бы нет! 
Я ежедневно молиться буду, 
Френсис, сынок ненаглядный мой, 
не забывай мне писать оттуда, 
и возвращайся скорей домой».

Дав обещание старой маме 
письма писать много-много лет, 
Френсис берет саквояж с вещами 
и на корабль берёт билет. 

Матушка пусть не узнает горя, 
думает Френсис, на борт взойдя.
Время уходит. Корабль в море, 
над головой пелена дождя.

За океаном – навеки лето. 
Чтоб избежать суеты мирской, 
Френсис себе дом снимает где-то, 
где шум прибоя и бриз морской. 
Вот, вытирая виски от влаги, 
сев на веранде за стол-бюро, 
он достает чистый лист бумаги, 
также чернильницу и перо. 
Приступы боли скрутили снова. 
Ночью, видать, не заснет совсем. 
«Матушка, здравствуй. Жива? Здорова? 
Я как обычно – доволен всем». 

Ночью от боли и впрямь не спится. 
Френсис, накинув халат, встаёт, 
снова пьет воду – и пишет письма, 
пишет на множество лет вперед. 
Про путешествия, горы, страны, 
встречи, разлуки и города, 
вкус молока, аромат шафрана… 
Просто и весело. Как всегда.

Матушка, письма читая, плачет, 
слезы по белым текут листам: 
«Френсис, родной, мой любимый мальчик, 
как хорошо, что ты счастлив там». 

Он от инъекций давно зависим, 
адская боль – покидать постель. 
Но ежедневно – по десять писем, 
десять историй на пять недель. 
Почерк неровный – от боли жуткой: 
«Мама, прости, нас трясет в пути!». 
Письма заканчивать нужно шуткой; 
«я здесь женился опять почти»!

На берегу океана волны 
ловят с текущий с небес муссон. 
Френсису больше не будет больно, 
Френсис глядит свой последний сон, 
в саван укутан, обряжен в робу… 
Пахнет сандал за его спиной. 
Местный священник читает гробу 
тихо напутствие в мир иной.

Смуглый слуга-азиат по средам, 
также по пятницам в два часа 
носит на почту конверты с бредом, 
сотни рассказов от мертвеца. 

А через год – никуда не деться, 
старость не радость, как говорят, 
мать умерла – прихватило сердце.

Годы идут. 
Много лет подряд 
письма плывут из-за океана, 
словно надежда еще жива.
В сумке несет почтальон исправно
от никого никому слова.